Рустем Кутуй. "Моя!"

Моя Казань! - сказать имею право,
Стоит она в незыблемой оправе вод
и позади, и впереди, и слева-справа.
«Стара коса... » - да это от лукавого -
«...орда - орава...».
Вся на плаву, не хочет сплава,
и сбережёт свечу, как под ладонью пламя...
Её и так, и эдак исходил
с ватагой иль один.
Она с вниманьем мне внимала
древесно-каменной душой,
последний грошик вынимала:
«Ходи, пока живой!»...

Какой угрозчивою силой
могли бы сокрушить меня,
на кровь весь разум поменяв...
Когда косило, на груди носила,
и вынянчила до этого вот дня,
как солнце над головою приподняв.
Я камешек её или тростина,
сквозь пятку мысль меня прожгла:
она б и нищего, побитого простила,
за Пугачёвым в степи увела...
Решёточкой азимовской мечети
одела б в горести и собрала бы в горсть:
«...Пока вы стрелы с-под кольчуги мечете,
мой сын - кровинка, а не чадо-гость!..»

Никто и шёпота её не слышит.
Повдоль кремля шагаю я сквозь ночь один.
Слетаются ко мне все ниши-крыши,
летучие и бреющие мыши:
«...Ходи до дома, отдых находи, очаг,
пока что не зачах, есть свет в очах... »
И я в безмолвии тревоги,
покорно продолжаю путь,
покуда руки тверды, не погнуты ноги,
любовью полнится слегка придавленная грудь.
Моя Казань!..