Тысяча и одна шаль

Во-вторых, художница тяжело и надолго заболела. Она уже не могла, например, как прежде, расписывать ткани для театральных постановок и рисовать эскизы ночами.

А в-третьих... Это почти лирическая история.

При чем тут любовь?
Много лет Софья Кузьминых делала рисунки, по которым изготавливали практически всю национальную татарскую обувь, и ездила давать консультации сначала даже не в Арск - в деревню Клачи. Именно там первоначально шили единственные в республике ичиги и тапочки. До этой самой деревни от Арска - 12 километров, об автобусах приходилось лишь мечтать, и если за художницей не присылали подводы, ей приходилось идти пешком.

А представьте себе, что значит брести пешком где-то далеко от Казани, когда у тебя маленькая дочь (с мужем Кузьминых рассталась через год после свадьбы), и она болеет так, что ты каждый день начинаешь с посещения больницы. «Жива она?» - «Пока вроде жива...» Сердце все время болит. И дома покоя нет - комнатку Кузьминых фабрика выделила маленькую, на первом этаже, с соседкой-шизофреничкой. Та каждый день устраивала концерты, так что в конце концов у Кузьминых возникла стойкая бессонница. Но пока на работе все было нормально, трудности еще как-то можно было терпеть.

А тут художнице стал неожиданно покровительствовать большой чин из Министерства местной промышленности. И на фабрику он с подарками зачастил, и в тех же Клачах создал условия для работы. Софья, у которой в голове одна дочь да орнаменты, долго ни о чем не догадывалась. Наконец чин не выдержал и напрямик сказал, чего от нее хочет.

-  А разве вы меня любите? - удивилась художница своей слепоте.

-  Дура, ну при чем тут любовь? - не выдержал замаявшийся начальник.

Художница, естественно, возмутилась.

И посылать телегу за ней перестали. Дальше - больше: перестали платить за работу. И самое противное - не только в Клачах (и позже в Арске), но и на родной фабрике художественных изделий неприятности посыпались как из рога изобилия... Чин был первым, но не последним мужчиной, кто отомстил Софье Кузьминых за гордый нрав.

Письмо в неизвестность
Когда-то и во всех гимназиях,  и в Институте благородных девиц девочек в обязательном порядке учили шитью, вышивке, рисунку. С одной стороны, это был красивый способ ждать. С другой стороны, Нина Берберова вспоминала, что в эмиграции почти все русские дамы - от актрис до аристократок - благодаря этому некоторое время зарабатывали на жизнь.

- У каждого народа девочки с 5 лет начинали готовить себе приданое. И ведь не было пустых орнаментов - каждый шов, каждый виточек что-то значил, а законченную вещь посвященные могли читать, как письмо, и речь в ней могла идти о самом разном. Урбанизация разрушила устои, упростила отношения, и только сейчас мы что-то пытаемся возрождать, - вспоминает Софья Даниловна недавние годы, когда она в 40-м профтехучилище передавала девочкам свои разнообразные умения.