Кто сказал, что Казани -1000 лет? Предыстория юбилея

- С самого начала я больше всего боялся того, что нас заставят выполнять социальный заказ, - говорил в 1998 году руководитель «кремлевских» раскопок Фаяз Шарипович Хузин. - Ведь, по сути, археология страшно далека от любых политических интересов. Единственное, что нас интересует, - как это было на самом деле. Конечно, сегодня можно было бы, наверное, объявить о каких-то небывалых находках, обмануть неспециалистов... Но рано или поздно обман раскроется, ведь в нашем деле все решает не одна, пусть даже сногсшибательная, находка, а мощность культурного слоя, подделать которую невозможно...

И только открытие этого мощного доордынского слоя вкупе с многочисленными яркими и массовыми находками спустя какое-то время заставило Фаяза Шариповича и его коллег изменить свой взгляд на возраст Казани.

Но тогда, в 90-х, именно Хузин стал тем человеком, который сломал появившуюся в кремле в «суверенное» время негласную установку: русских к раскопкам не допускать (как вообще могла она появиться - разговор особый: тут и реакция на имперско-коммунистический диктат явно с русским акцентом, и, возможно, память о том, что халиковский Иуда тоже был русским). Фаяз Шарипович рассуждал очень просто - нам никто не поверит, если мы в узком кругу сделаем глобальные выводы. Другое дело, если к тем же выводам придут наши бывшие оппоненты.  Короче говоря, Хузин «вытащил» в кремль русскую даму с таким археологическим авторитетом, что ее выводы в Москве даже не перепроверяют. Когда-то, по слухам, она была из тех, кто недоверчиво отнесся к халиковской идее казанского юбилея. А тут, поработав на новых раскопках, эта «злая фея» татарского кремля сменила скептицизм на уверенность, что возраст последних находок - это X - XI века...

Ненужные древности

В общем, в 1998 работе кремлевских археологов мешали не «русские шовинисты», а банальная бедность и... строители. Сначала о бедности. Начну с того, что «штатных» археологов в кремле было всего... две половинки. Сидели эти двое полставочников в маленькой, собственноручно отремонтированной комнатке со списанной мебелью (как-то вечером я застала их за сборкой самодельной настольной лампы), у них нет не было телефона, ни ксерокса - и это в то время, когда их коллеги из Ижевска и Самары, не говоря уже о Москве, давно уже располагали современными компьютерными лабораториями. К ним в закуток не заходила даже уборщица, и - втайне от жены - кандидат исторических наук Фаяз Хузин пол на работе мыл сам. А потом вместе с коллегами расстилал на него ватман - и они на коленках чертили свои бесконечные планы и разрезы. По довоенным понятиям - идиллия. По сегодняшним - кустарщина и позор. Впрочем, самое главное и самое обидное даже не это.

Не секрет - после провозглашения суверенитета в Татарстане начался мощный всплеск интереса к своим национальным корням, стали десятками выходить книги по татарской истории, споры о Казанском ханстве можно было услышать даже в троллейбусе. Но на самом деле еще в 1998 году в том же кремле было раскопано и изучено всего 5 процентов территории. Дело доходило просто до абсурда: четыре года ученые просили выделить им мало-мальски нормальное помещение для хранения поистине драгоценных древностей, сделать для них хотя бы примитивные ящики, но... безрезультатно. Для кого угодно находилось место в бывшем юнкерском училище: для фирмачей, фондов, бюро пропусков - а бесценные находки, обернутые старыми газетами, сиротливо кочевали по углам из комнатки в комнатку. Конечно, в таких условиях вещи, найденные на трехметровой глубине, бывало, пропадали в кабинетах (так, например, потерялся гвоздь с барсом на шляпке, в свое время очень понравившийся Шаймиеву). Древности зимовали и... умирали в подвале кремля. Резкие перепады температуры и влажности, характерные для этого места, хуже чумы для вещей, которые около тысячи лет преспокойно лежали в земле. Ученые, как ни странно, долгое время доступа к своим, до сих пор не изученным, находкам не имели: кремлевский подвал был завален чьими-то меховыми куртками, и их владельцы ключа от него никому не давали...