Гедонист, который любит работу. Среди оперных режиссеров таких немного

- А как дела в Екатеринбурге и Новосибирске?

- Когда в стране существовал институт распределения, огромное количество солистов, не имеющих московской прописки, вынуждено было уезжать из столицы. И в результате мы имели на периферии мощные оперные труппы. Как только ситуация изменилась, произошел отток исполнителей в Москву и Петербург - в надежде на синюю птицу удачи, которой, как правило, там нет. В свое время в Новосибирске была мощная оперная труппа. Такой, конечно, сейчас нет. В Екатеринбурге иная ситуация, там мощный менеджмент, правда, в чем-то достаточно авторитарный. Очень деятельный директор, федеральные гранты, но суть не в этом. Там труппа своя, я не могу сказать, что в ней поют "звезды" первой величины, но труппа очень крепкая - это театр, стоящий ближе к театру Станиславского, к "Новой опере". Это больше режиссерский театр, чем дирижерский. Я работаю с ними с огромным удовольствием.

- Как вы относитесь к тому, что оперной режиссурой сейчас занялись люди, зачастую даже не имеющие музыкального образования. Это так просто - поставить оперу?

- Мне это сильно на руку! Сейчас оперы ставят балетмейстеры, драматические режиссеры, кинорежиссеры... Сокуров, например, он недавно отметился в Большом. Меня это радует, видимо, скоро смогу ставить драматические спектакли или снять кино. И, думаю, поставлю пару балетов - почему нет? Но если говорить серьезно, я этого тоже не понимаю. Не понимаю, как человек, не владеющий музыкальной драматургией, не знающий законов музыкального театра, рискует ставить музыкальные спектакли. У нас как: если руками машет - значит, дирижер. Если громко кричит - режиссер. Конечно, эта история с режиссерами, работающими в других видах искусства и ставящими оперу, мне не нравится. И я знаю, откуда взялась эта тенденция. Недавно один человек, не чуждый опере, сказал мне: "Знаете, в оперной режиссуре есть Черняков и немного Бархатов". Этот человек не хотел меня обидеть, он просто забыл, что я тоже оперный режиссер, и поделился своими ощущениями. Мне было сказано, что у нас нет музыкальных режиссеров, не может же один Черняков ставить везде. Андрей Устинов недавно написал в "Музыкальном обозрении", что складывается ощущение, будто в стране, кроме Бархатова и Чернякова, нет ни Александрова, ни Степанюка, ни Тителя, ни Бертмана, ни Исаакяна, ни Панджавидзе. Причем эти шесть человек ставят по всей стране. Мы пожинаем плоды того, что творилось в лихие девяностые - в начале девяностых в ГИТИС не просто не было конкурса - был недобор к Покровскому на режиссуру. К сожалению, у оперных режиссеров нет своего клана, они все разобщены.

- В конце этого сезона вас назначили главным режиссером Большого театра в Минске. С чего вы начали?

- Мы составили репертуарный план на год. Профессия режиссера и главного режиссера - они разные. Для того, чтобы работать в Минске как режиссер, я должен немного побыть главным режиссером и создать плацдарм для работы. В Минске театр был разделен - был балетный театр и был оперный. Когда же в здании сделали реконструкцию, его опять обьединили, но "хвосты" остались. Я начал с того, что собрал солистов и попросил их написать творческие заявки. Я хотел понять, кто и что хочет исполнять, у меня ведь в труппе 64 солиста. Они сдали заявки, после этого я собрал режиссерско-дирижерскую коллегию и раздал их. И мы составили - впервые в этом театре - репертуарный план на год. Режиссеры и дирижеры дали мне проекты составов, в результате люди заняты на полгода вперед.

- То есть вы провели логистическую операцию.

- Да. Система была упорядочена. Мы приняли план премьер на пять лет вперед, ситуация там была такова, что многие постановки уже устарели, но совсем отказываться от каких-то названий нельзя. Например, "Кармен" - это кассовый спектакль, значит, надо делать новую постановку. Также с "Риголетто" и "Мадам Баттерфляй".

- То есть это "джентльменский набор", без которого не обойтись.