Леонид БОРОДИН: "Мое диссидентство началось в Елабуге"

Из милиционеров - в оппозиционеры

- Как произошло прозрение?

- ХХ съезд... А ведь я был очень сознательным пионером, комсомольцем. Мальчишкой мечтал, как на параде закрываю своим телом Сталина от пули. Окончив десятилетку, приехал сюда, в Елабугу, в школу милиции. Здесь меня и настиг ХХ съезд. Это был шок. Я-то был уверен, что живу в лучшем в мире государстве, среди самых счастливых людей. И вдруг... И теперь я уже хотел знать правду до конца, а потому не мог оставаться в школе милиции - и морального права не имел, и органы - не лучшее место для подобных изысканий.

Был один момент, который подкосил меня окончательно. Как-то нас из школы милиции послали в колхоз что-то убирать. Сразу разбросали по полям. Но в перерыве мы с другом пошли в деревню - молока попить... А я вырос на Транссибирской магистрали, отец работал директором железнодорожной школы. А железнодорожники были одной из наиболее обеспеченных частей населения. Там, где я жил, не было ни нищих, ни очень бедных. Но это все вблизи железной дороги, а тут я оказался в глухой русской деревне - пять-шесть километров от Елабуги. И то, что я увидел, меня потрясло. Какое там крепостное право! Я такого никогда не видел! Зашли в одну избу, а там и теленок, и люлька болтается. Женщина налила нам в грязную банку какого-то странного молока. И когда мы ей дали десятку, я понял, что она такой деньги никогда не видела... Так что с ХХ съезда, с посещения той деревни, от вида этой дикой, фантастической нищеты все и началось.

- То есть ностальгии по советским временам, свойственной в последнее время даже некоторым диссидентам, вы не испытываете?

- Хотя жизнь моя прошла, но была она хорошая. Я ностальгию испытываю по тому хорошему, что было. А связано оно с советскими же людьми. Да и вообще невозможно прожить жизнь и не иметь определенной тоски по прошлому. Поговорите с фронтовиками. У них глаза сверкать начинают, будто самое счастливое время у них было на войне.

- Самое, на ваш взгляд, позорное событие в новейшей истории России?

- Столько было постыдных событий, что и не знаю... Ну вот вспоминаю первую поездку Ельцина в США и его доклад о проделанной работе. Это невозможно было слушать! Так секретарь обкома докладывал ЦК о состоянии в области...

- В нынешней общественно-политической жизни вас что-то вдохновляет?

- У меня возраст уже не тот, чтобы жить вдохновениями. Но что-то, безусловно, обнадеживает. Есть тенденция восстановления разваленного в пух и прах государства, хотя и нет иллюзий, что этот процесс будет безболезненным - государство без боли, жертв, чудовищных ошибок, ломания шей не рождается, не распадается и тем более не восстанавливается.

“Виза” от КГБ

- Главная “полезная нагрузка”, которую вы вынесли из заключения?

- Из второго заключения я ничего не вынес, кроме мук - возраст, болезни. А вот первому своему сроку буду благодарен по гроб жизни - если бы его не было, то стоило бы его придумать. Своеобразные университеты. Я встречался с замечательными, интереснейшими людьми! Да пару институтов я окончил за первый свой срок!

- Вы говорили, что в лагере политические хранили чистоту языка и никогда не играли в карты. Это было принципиальной позицией? И как к вам относились уголовники?

- Карты и все сопутствующее просто было не принято, мы об этом даже не задумывались. А уголовных у нас не было. Кроме “парашютистов”. Например, уголовник в своем лагере “скрысятничал”. Ему грозит очень серьезное наказание от своих. Как этого избежать? Он пишет и развешивает листовку: “Коммунисты - сволочи, всех - на фонарь!” Его судят по политической статье, бросают в наш лагерь, и он тихо-мирно сидит и стучит на нас.

- Читал, что в 1976 году КГБ настойчиво уговаривал вас уехать за границу. Интересно, какова была мотивация?

- Нет, настойчивости не было. Наоборот, очень ненавязчиво, корректно, вежливо. Я как раз жил в Петушках, уже много месяцев жизнь была крайне тяжелой, просто критическое положение: на работу никуда не берут, грудной ребенок, родители-пенсионеры, долг за домишко, который купил в рассрочку, денег даже на молоко не хватало. И приезжает полковник КГБ: “Леонид Иванович, если вы по-прежнему стоите на враждебных позициях, вам лучше уехать. Все уезжают, вот и вы давайте. Можно - по израильской визе, если стесняетесь, придумаем что-нибудь другое. Если уезжать не хотите, просто дайте слово - мы знаем, что этого достаточно, - что не будете участвовать ни в каких антисоветских акциях. В Суздале в музее есть вакантное место, и жене найдем работу, и с жильем поможем”. А какие антисоветские акции? Подписи в поддержку того или иного арестованного. Тогда больше ничего уже и не было... Я сказал, что подумаю. Но так получилось, что в ту же неделю удалось устроиться завхозом на санэпидстанцию и проблем стало поменьше.