Великая немая заговорила

Вера АРЯМНОВА

На прошлой неделе в клубе читателей гипермаркета "Книжный двор" состоялась встреча с Татьяной Толстой. Читателям она известна как автор прозы: рассказов, романов, а также эссе, очерков, статей, печатавшихся в 1990-1998 годах в газетах "Московские новости" и "Русский Телеграф". А телезрители знают ее как ведущую "Школы злословия" и судью шоу "Минута славы".

Литературный дар, безусловно, был положен Татьяне Никитичне в колыбель. Она внучка Алексея Толстого и поэтессы Наталии Крандиевской по отцовской линии и переводчика Михаила Лозинского по материнской. Дальняя родственница Льва Толстого. С такой генеалогией трудно уклониться от собственного дара. В 1974 году окончила отделение классической филологии Ленинградского университета и начала работать корректором в Москве...

Дебют в литературе состоялся в 1983 году. Рассказ "На златом крыльце сидели" заметили и читатели, и критики. Последовали книги... Теперь их около десятка.

Читатель полюбил прозу Толстой за присутствие в ней высокого и низкого, романтического и бытового, сказочного и натуралистического, реального и выдуманного. Роман "Кысь" удостоен премии "Триумф", что закономерно: блестящая, артистическая проза!

Все мы немножко лошади?

Про Татьяну Толстую известно, что она не любит, когда литературу начинают делить на мужскую и женскую, - по ее словам, это так же глупо, как сравнивать произведения блондинов и брюнетов. Это, конечно, не крайняя точка зрения. Есть весьма уважаемые люди, на дух не переносящие женской прозы вообще. Правда, и они делают исключение: кто для Людмилы Улицкой, кто для Людмилы Петрушевской, Виктории Токаревой, Татьяны Толстой... Ведь всех их относят к "новой волне" в литературе, сформировавшейся в России за последние 15-20 лет. И вышеназванные писательницы - "передовой женский литературный десант", вершина этой "волны" - зрелые мастера.

Татьяну Никитичну попросили пояснить свою точку зрения - отчего литературу, по ее мнению, не следует делить на мужскую и женскую.

- Литература делится на плохую и хорошую. Хорошая - индивидуалистична, плохая стандартна. Чем лучше литература, тем больше гендерная грань стирается. Самый крайний пример - это история лошади в "Холстомере" Льва Толстого: что, Лев Толстой лошадью, что ли, был? Он писал об ощущениях лошади, никогда ею не будучи. Точно так же и в литературе - если личность всеобъемлющая, то мужчина может быть женщиной, женщина мужчиной, там все сливается.

Конечно, Толстой лошадью не был. Но и мы тоже, поэтому не можем утверждать со всей ответственностью, что лошадь бы сказала: да, это написано про меня, верно и точно. Лев Николаевич предположил, что лошадь должна именно так думать и чувствовать, и сделал это убедительно. Да и мы, читатели, склонны наделять животных человеческими свойствами, - отчего бы нам не поверить Толстому? А вполне возможно, при всем гении человек не может точно представить, как ощущает себя животное.

Думается, когда писатель, в данном случае Татьяна Толстая, сам находится внутри процесса, он не вполне может видеть этот процесс снаружи, как видят его критики. Тем более, по признанию самой писательницы, не читает она прозу, написанную современными писательницами, идущими вослед ей. Как Ахматова, "научившая женщин говорить" на языке поэзии, сама Татьяна в том числе, подтолкнула многих из них на то, чтобы взять перо и всерьез начать работать в прозе.

А новая женская проза есть, нравится это кому-то или нет, и есть в ней существенные отличия от мужской. Она новая не только по факту - это качественно новая проза. Однако оговоримся сразу: речь пойдет не о женских любовных романах и детективах, издающихся огромными тиражами. Это чтение мы оставляем за рамками внимания, так как нового явления оно не представляет, относясь к развлекательному чтиву разного литературного уровня, в том числе низкопробного, типа произведений Екатерины Вальмонт "Все бабы дуры", "Все мужики козлы" и иже с ними.