Распалась связь имен...

В пьесе поражает точно подмеченная Стоппардом драма "маленького человека", заброшенного в непознаваемый мир, в котором все время что-то происходит, а ему отчаянно не удается понять смысл происходящего - и в этом его беда. Однако Г.Цхвирава сделал акцент не на ощущении героями собственной "малости" и тотальной зависимости (от судьбы, от чужой воли и т.д.), а на стихии юмора, буффонады, пародирования. Актерский дуэт Р.Ерыгина и М.Меркушина стал блестящим проводником этого решения. И вот 24 февраля финальная реплика Гильденстерна "Вот вы меня видите, а вот вы...", прозвучав в последний раз, исполнилась особого, печального смысла. Среди тех, кто в тот день пришел в тюз, многие смотрели спектакль по пять-шесть раз. Один уникум умудрился сходить на все 30 представлений, каждый раз открывая что-то новое для себя в прихотливом, ускользающем и в то же время манящем мире Стоппарда.

НАЗНАЧЕНИЕ ГОДА. Казанский русский театр юного зрителя обрел нового главного режиссера - Владимира Борисовича Чигишева, до того 20 лет возглавлявшего Ростовский областной академический молодежный театр. "Яркие оригинальные решения, захватывающая игра со зрителем и с театральным пространством, особый дух свободы от штампов, традиционных скучных решений, привычных форм", - информация, выложенная о нем в Интернете, настраивала радушно. Неизвестно, из каких источников Чигишев, в свою очередь, почерпнул сведения о казанских театралах, но явно счел их невзыскательными. Иначе бы он не выбрал для первого свидания со взрослой аудиторией "Бегущих странников" А.Казанцева...

РАЗОЧАРОВАНИЕ ГОДА. Базовым ингредиентом "Странников" стали постельные сцены. И те же Меркушин с Ерыгиным старались вовсю. "Почему я всегда на ком-то?!" - взывал к небесам первый, облаченный в плавки. "У меня там без пяти одиннадцать", - игриво оттопыривая резинку семейных трусов, заявлял второй. Результат - жалкое зрелище. И ладно бы только секс стал прибежищем для драматургической халтуры, так еще и Бог. Намеки на некую "дверь", за порогом которой все со временем узнают все, в туманной многозначительности не уступали трепу о "бизнесе". А ведь определение жанра спектакля, поставленного Чигишевым, - трагикомедия новой русской жизни - представляло собой серьезную заявку. По крайней мере, элементарной добросовестности в исследовании темы зритель вправе был ожидать.

ДУЭТ ГОДА. Прекрасная мадонна и благородный рыцарь из средневековья, случайно очутившиеся в XXI веке, - такое впечатление оставляет актерский дуэт Алсу Густовой и Ирека Галлямова в спектакле Казанского русского тюза "Любовью не шутят" по Альфреду де Мюссе. Как их ни назови - "красивая пара", "секс-символы", это не отражает очарования и силы воздействия дуэта молодых актеров. Конечно, отдельное большое спасибо надо сказать режиссеру А.Халиуллину, которому удалось из трагикомического фарса с обилием гэгов и реприз получить идеальный результат - сопрячь несколько пластических характеристик: эстрадную с "пристебом" - у хора, марионеточную - у второстепенных персонажей. Только героев любовного треугольника режиссер не прикрыл панцирем замысловатого рисунка. Оттого беззащитные, разящие этим зрителя в самое сердце Густова, Галлямов и Лейченко ведут свои партии в трех чистых амплуа - "героини", "любовника" и "простушки".

ШОК ГОДА. Такой, как в спектакле "Одна капля любви" (инсценировка повести Н.Гиматдиновой), замечательную актрису Тинчуринского театра Р.Хабибрахманову мы еще не видели. Конечно, острохарактерные роли и раньше удавались актрисе. Но в образе Самарии, впавшей в старческий маразм, Хабибрахманова перешла грань реалистического изображения. Ей удалось схватить и передать даже не монстра, а сущность менее уловимую - так называемую нелюдь. Когда жадная старуха ведет речь о свиньях, кличками для которых служат человеческие имена: "Петьку зарезали? Настьку продали?" - волосы на голове встают дыбом от ужаса. Плюс к этому на протяжении двух действий режиссер Р.Загидуллин терзал темпоритмом, от которого все давно отвыкли. Заданная им тягучесть действия была характерна, пожалуй, для театра 1930-х годов. Как и дотошная натуралистичность декораций. В результате вполне современный сюжет (художница, вернувшись из Америки, оседает в родной деревне) послужил "сырьем" для весьма ностальгического продукта в духе старых советских фильмов.