Он пришел дать нам норму

Галина ЗАЙНУЛЛИНА

Недавно гостем казанского гипермаркета "Книжный двор" стал известный писатель, публицист и драматург, главный редактор "Литературный газеты" Юрий Поляков. В годы перестройки выход в свет его произведений "ЧП районного масштаба" (1985), "Сто дней до приказа" (1987) стал для общественного сознания таким же знаковым событием, как Апрельский пленум ЦК КПСС, ХIХ партийная конференция. Последние романы "Замыслил я побег..." (1999), "Грибной царь" (2005) вызвали не меньший читательский интерес. По сценариям Полякова поставлены фильмы "Работа над ошибками", "Поцелуй на морозе", "Левая грудь Афродиты", "Игра на вылет" и другие.

Возможность взять у Юрия Полякова эксклюзивное интервью для газеты "Республика Татарстан" была любезно предоставлена пресс-службой торговой компании DOMO.

- В прессе наметилась тенденция называть первое десятилетие ХХI века "новым застоем". Считаете ли вы сегодняшнее время застойным?

- Прежде чем говорить о новом застое, нужно разобраться, чем был старый застой. Это тоже достаточно неизученная ситуация. Атмосфера 1970-х - начала 1980-х годов во многом была результатом попытки сохранения стабильности. (Царствование Александра III тоже называют застоем, а в этот период была заложена серьезная экономическая и военная база.) Поэтому застой во времена брежневского правления - не такое уж однозначное явление. Застой предполагает какой-то выход из сложившейся ситуации, поиск. Не случайно тогда в общественное сознание была вброшена идеологема "ускорение". Раз есть застой, должно быть ускорение, а не ликвидация. К сожалению, история пошла другим путем, но тут ничего не поделаешь...

На мой взгляд, мы сейчас переживаем не застой, а делаем естественную попытку немного остановиться и оглянуться. Понять, что произошло со страной. Зафиксировать те позитивные изменения, которые произошли, и постараться избавиться от того негатива, который накопился. А это сделать, сохраняя стремительность перемен 90-х годов, невозможно. Ремонт автомобиля на полном ходу не делают. Надо немножко притормозить. Никакой опасности я в этом не вижу.

Раздувают психоз "нового застоя" те политические силы, которых отодвинули от власти, я имею в виду радикал-либералов. Они оказались не на высоте поставленных задач, неправильно сформулировали приоритетные цели. Вместо нормального эволюционного перехода к контролируемому рынку они устроили дикий капитализм с грабительским перераспределением национальной собственности. Из сложившейся ситуации надо как-то выходить. И для этого в том числе разбираться, что произошло с обществом и людьми за последние пятнадцать лет. Когда в 2000 году я пришел в качестве главного редактора в "Литературную газету", мы через какое-то время на ее страницах в рамках дискуссии "Десять лет, которые потрясли", приуроченной к началу капитализации в России, попытались это сделать.

- Согласитесь, что для вас, писателя, время "естественной попытки остановиться" будет менее интересным, чем предыдущий отрезок с его бурными трансформациями?

- Согласен. У поэта Глазкова есть такие строки: "Чем эпоха интересней для историка, тем для современника печальней". Так оно в известной степени и есть. Как писатель, я благодарен за подарок судьбы, за то, что повезло жить во времена цивилизационного слома. Время всегда интересное, но когда меняются устои, образ жизни, народу тяжело. А писатель становится сначала летописцем перемен, затем проводит своего рода работу над ошибками: нравственную, социальную, историческую. В России литература традиционно занимается этим.

Когда же мои собратья по перу начинают играть в какие-то интересные двум десяткам людей литературные игры, я просто пожимаю плечами. Зачем что-то выдумывать, когда постмодернистские, кафкианские превращения судеб преподносит сама действительность? Разумеется, каждый волен расходовать свою творческую энергию, как ему хочется. К тому же именно за такие пустопорожние игры сейчас даются премии, гранты. Такая политика проводится целенаправленно, она входит в единую систему глобальной манипуляции общественным сознанием. Отлично зная, какую роль традиционно в российской цивилизации играет писатель, его отодвигают в сторону.