Джинн мусульманского кино

Ольга СТРЕЛЬНИКОВА

"Золотой минбар" начался с того, чем обычно кинофестивали заканчиваются, - с вручения мусульманского "Оскара". Первым обладателем статуэтки в виде плывущей ладьи, внутри которой помещен минбар, или, проще говоря, кафедра, с которой в мечетях произносят пятничную проповедь, стал кинорежиссер Владимир Хотиненко - зачинатель мусульманской темы в российском кинематографе.

Его фильм "Мусульманин", вышедший на экраны более десяти лет назад, естественно, в конкурсной программе не участвовал, но как нельзя лучше вписывался в контекст фестиваля, цель которого, по словам его учредителей, - показать миротворческую миссию ислама вообще и положительный образ мусульманина в частности. В соответствии с этим неукоснительно соблюдалось главное требование к фильмам, представленным на конкурс, - в них не должно быть сцен насилия и жестокости. Не берусь оспаривать морально-этическую подоплеку этого критерия, но что касается его объективности... Ну как здесь не вспомнить Тарковского и его фильм "Андрей Рублев", в свое время запрещенный у нас из-за пресловутых "сцен жестокости" и тем не менее впоследствии вошедший в список 100 лучших фильмов за всю историю кино. Словом, хотелось бы надеяться, что еще на этапе отбора фильмов за бортом "Золотого минбара" не оказались те самые киношедевры, предвкушением встречи с которыми в течение шести фестивальных дней жили и уважаемые члены жюри, и казанские зрители независимо от их вероисповедания.

Исламская составляющая кинофестиваля, поначалу слегка насторожившая и даже заставившая кое-кого дистанцироваться от него, на поверку оказалась чреватой лишь кулуарными спорами вокруг того, что следует понимать под термином "мусульманское кино". К тому же они не носили принципиальный характер и не имели какой бы то ни было религиозной окраски. В итоге большинство кинодеятелей сошлись во мнении, что мусульманское кино - понятие больше географическое, чем культурологическое. Участие же в "Золотом минбаре" кинематографистов из немусульманских стран, как и любое исключение, лишь подтверждает правило.

Больше того, по итогам кинофорума на звание "самый правоверный мусульманин" вполне мог бы претендовать Овидио Салазар из Великобритании, американец по происхождению. Созданный им документальный фильм "Аль-Газали. Алхимик счастья", в центре которого жизненный путь и духовные искания известного исламского историка и философа XI века, удостоился специального приза одного из главных учредителей фестиваля - ТВК "Исламский мир". Специальный приз называется "За вклад в дело исламского призыва".

В числе лауреатов Первого фестиваля мусульманского кино и кинодокументалист из Вильнюса Леонид Глушаев, автор фильма "Я потомок мурз татарских, на земле Литвы рожденный" (приз за лучший документальный киносценарий). К слову, Леонид Глушаев - неоднократный участник и лауреат международного фестиваля православного кино "Радонеж", а у себя на родине, в Вильнюсе, он известен как автор и ведущий телевизионного цикла, посвященного истории и традициям православной культуры в Литве.

Что же касается "чисто мусульманского кино", то, как и следовало ожидать, самый большой "урожай" - четыре статуэтки "Золотой минбар" - собрали иранские кинематографисты. И это при том, что в конкурсе не участвовали фильмы Аббаса Кьяростами и Маджида Маджиди, с чьими именами в первую очередь ассоциируется новое иранское кино, способное говорить правду, повествовать о реальности, какой бы жестокой она ни была, и при этом оставаться целомудренным и поэтичным. (Приобщиться к творчеству одного из этих кинорежиссеров казанские зрители могли лишь благодаря внеконкурсной программе фестиваля, в рамках которой были показаны "Цвет Бога" и "Колыбельная для пустой люльки" М.Маджиди.) А одним из главных событий конкурсной программы игрового кино стал фильм Шахрияра Бахрани "Святая Марьям" (призы за лучший киносценарий и за лучшую женскую роль), повествующий о юности Девы Марии... И в первую очередь в нем поражает то, с каким тактом иранский кинорежиссер, опираясь на исламские апокрифы, прикасается к одной из величайших тайн православия. Еще одна отличительная черта современного иранского кинематографа - его простота: и образная, и техническая. Зрительный ряд, лишенный претенциозных спецэффектов, призван показать главное - Бога внутри самого человека...