Золотая моя Орда. "Русский Newsweek" N31 от 22-28 августа

НАСЛЕДСТВО ЧИНГИСХАНА
В середине XV в. Золотая Орда распалась на несколько частей (Большая Орда, Казанское, Астраханское и Крымское ханства, Сибирь и Ногайская Орда). Одновременно на ее окраине появилось независимое и централизованное Русское государство. И все эти осколки претендовали на наследство бывшего Улуса Джучи.
Сразу выяснилось, что Москва — главный претендент. В 1487 г. Русь преодолела основное препятствие, мешавшее ей легитимно владеть Ордой: московский великий князь становится сюзереном для Казанского ханства, управляемого чингизидами — наследниками Чингисхана. Впервые статус государя-нечингизида стал выше, чем у «природного государя». Даже на самой Руси царевичей — выходцев из Орды признавали высшей знатью, да и позже, в Российской империи, дворяне, выводившие свое происхождение от ордынской знати, считались очень родовитыми. А тут, после 1487 г., Москву признали равной остальные «наследники». Они даже придумали великим князьям легенду, возводившую их род к Чингисхану — ведь только чингизид мог править степью. После взятия Казани в 1552 г. ногайские бии даже стали называть Ивана Грозного «чингисовым прямым сыном», т. е. самым что ни на есть прямым потомком Чингисхана.
Но Русское государство вовсе не было простым преемником Золотой Орды. Идеология Москвы базировалась на легендах о происхождении князей от римских императоров («Сказание о князьях Владимирских») и утверждении Москвы как «Третьего Рима» — концепциях сугубо европейских. Тот же Иван Грозный, «произошедший» от «Августа кесаря», в восточной дипломатической переписке позволял называть себя чингизидом.
В 1555 г. сибирский улугбек Ядгар запросил у Грозного ярлык на свое владение — точно так же, как раньше русские просили ханов Золотой Орды. После этого Россия стремительно расширила свои владения
за Волгу и Урал, через несколько десятилетий обосновавшись на Тихом океане. Почти без сопротивления — если покорение Казанского ханства сопровождалось большими жестокостями при подавлении восстаний татарского и финно-угорского населения, то ногаи и башкиры присоединились без эксцессов. Кочевников понять можно — кто же пойдет против великого хана?
Да и управляли русские почти как монголы — привлекали на службу кочевую знать. Русские воеводы оставляли на низших уровнях управления татарских мирз, чувашских, марийских и удмуртских сотенных князей и прочих «лучших людей». А тюркским ханам и «царевичам» в качестве «царства» (Касимов) или удела (Юрьев, Романов, Звенигород, Суражик и пр.) царь давал в кормление русские города. Так же как хан Менгу-Тимур своему сопернику на любовном фронте — Федору Ростиславичу.
Недавно мы услышали о больших претензиях тюркских националистов не к Ивану IV (ранее их излюбленной мишени), а к Петру I, который отменил все их привилегии и сделал из них обычных подданных своей «регулярной» империи. Не то чтобы из «тюркофобии» — он прижал, например, и казаков, — просто первый император любил строгий порядок, а потому приравнял «инородцев» к русским. И только 15 лет назад татары вновь потребовали привилегий. Первый российский президент пошел им навстречу. А вот преемник, тоже поклонник немецкого порядка, по сути приравнял татарскую республику к простой области — как будто последних 1000 лет не было.