Символ верности

Вот одно из писем, полученных Симоновым спустя 25 лет после окончания войны:

"...Уже три недели, как я не работаю — стала пенсионеркой. Не знаю, знаете ли Вы в полной мере, чем для нас, молодых “солдаток” Отечественной войны, было Ваше стихотворение “Жди меня”? Ведь в Бога мы не верили, молитв не знали, молиться не умели, а была такая необходимость взывать к кому-то “убереги, не дай погибнуть”. И вот появилось Ваше “Жди меня”. Его посылали с тыла на фронт и с фронта в тыл. Оно вселяло надежду и в тех, кто верил, что их ждут, и в тех, кто ждал... В декабре 1943 года я получила письмо, написанное мужем 1 ноября в двенадцать часов ночи, в котором он писал: “Когда получишь мое письмо, мы уже будем по ту сторону Днепра”. Это было последнее письмо. Прошли декабрь, январь и почти весь февраль. Я ежедневно многократно заглядывала в почтовый ящик и шептала, как молитву, “жди меня, и я вернусь всем смертям назло...” и добавляла: “Да, родной, я буду ждать, я умею”. 23 февраля я узнала, что я, видимо, не умела ждать, “как никто другой”, что мне не дано дождаться.  Он был смертельно ранен через десять часов после того, как написал мне письмо. <...>

Все эти годы мои мысли многократно возвращались к вам — автору “Жди меня” — вроде вы в чем-то передо мной виноваты. Вот я и хочу вас попросить от имени всех тех, кто “ждал, как никто другой”, но увы... не дождался. Реабилитируйте нас. Напишите что-то в наше оправдание, а то ведь последние восемь строк вашего стихотворения звучат для нас, не дождавшихся, как укор, упрек, обвинение...”

Что было автору ответить на это письмо? Какие стихи писать вдогонку?... «Беспощадная мясорубка войны делала свое дело,  не желая разбираться в человеческих судьбах, - писал Симонов позже. -  И вышло так, что я, написавший эти стихи, кого ждали, быть может, с куда меньшей верой и силой, чем других, вернулся, а те, другие, не вернулись…»

Сегодня бессмысленно говорить о том, можно ли было ждать «сильнее»…Давайте еще раз вспомним тех, кто не вернулся, давайте поздравим тех, кто выжил. Не только их – всех нас.