Евгений Евтушенко: «Есть ли человеческое лицо у капитализма, при котором мы сейчас живем?»

ТГАТ оперы и балета им. Джалиля вчера буквально сдерживал натиск — публика рвалась в зал, где проходил творческий вечер Евгения Евтушенко «Жизнь как приключение». «Битковой» аншлаг, зал, встающий в едином порыве после чтения того или иного стихотворения, толпа у служебного входа, поджидающая кумира после выступления, — можно ли после этого говорить, что интерес к поэзии умирает? На вечере побывала корреспондент «БИЗНЕС Online».
 

 «МЫ ЕГО СОВРЕМЕННИКИ»

Не хочется сбиваться на банальное сравнение, что в «зале яблоку негде было упасть», но действительно не было ни одного свободного места, а публика на ярусах стояла плотной стеной за спинами сидящих. Театр, пригласивший Евгения Евтушенко, по сути, сделал значимую для города социальную акцию — цена на билет варьировалась от 100 до 300 рублей. Так что все желающие — разумеется, кому удалось купить билеты — в зал попали. 

Естественно, многие из зрителей были те самые шестидесятники — люди, входившие во взрослую жизнь во время оттепели и вечеров поэзии, на которые нельзя было достать билеты. Вчера в Казани словно были воскрешены такие вечера, когда не нужны ни «эскизы», ни «перформансы», а есть поэт, стоящий на сцене и доносящий до публики свои сокровенные мысли. Порадовало то, что в зале вместе с мгновенно «опознаваемыми» слушателями первой читки в Казани поэмы «Казанский университет» было очень много молодых лиц.
Сцена была убрана лаконично: белый задник, букет белых цветов, журнальный столик и два стула — для Евтушенко и для ведущего программы, певца и литератора, народного артиста РТ Эдуарда Трескина. Трескин вышел на сцену первым. «Талант — единственная новость, которая всегда нова», — напомню вам строчки из Бориса Пастернака, — начал Трескин. — Сейчас мы с вами будем общаться с человеком, талант которого выстроил его судьбу. Нам повезло, мы его современники. За 60 лет в поэзии Евгения Евтушенко слушали в 97 странах, его стихи переведены на 72 языка мира». 

На сцене только журнальный столик и два стула: для Эдуарда Трескина и Евгения Евтушенко
Из-за кулис появился Евтушенко с палочкой, прихрамывая (несколько месяцев назад он перенес в Америке серьезную операцию), в ярко-синей рубашке с принтом. Зал встал и устроил поэту овацию. «В моей жизни очень многое связано с Казанью, и в жизни, и в стихах. Я чувствую себя здесь как дома. Спасибо, что пригласили», — обратился Евгений Александрович к залу, пояснив, что сейчас он «доисповедуется», то есть открывает доселе скрытые от всех уголки души. И такой исповедью можно считать его поэму «Дора Франко».

«СИБИРСКИЙ ПОЭТ ЕВТУШЕНКО»

Но перед чтением Евтушенко немного поговорил с залом. Напомнил, что предыстория поэмы — советские танки в Праге в 1968 году. Рассказал, что как-то они сидели вместе с Василием Аксеновым и Борисом Балтером и обсуждали, введут или не введут советские войска в Чехословакию. Балтер, самый опытный, прошедший войну, был уверен, что введут. Когда ввели, Евтушенко написал стихотворение «Танки идут по Праге», где есть страшная строчка: «Танки идут по правде». Когда он вчера прочел их казанцам, зал встал и аплодировал стоя.
Он открыто поддержал чешскую оппозицию, и потом марионеточное правительство этой страны 20 лет не пускало его в Прагу. А когда в 1988 году друзья устроили ему фотовыставку в Праге, ее посмотрели более 100 тыс. пражан. События в Праге больно ударили по чутким детям времени, заставили их начать сомневаться в справедливости существующего в СССР строя, личная запутанная жизнь — Евтушенко чувствовал, что ему надо сменить обстановку. И Пабло Неруда помог уехать ему в Латинскую Америку. Он учил испанский в России всего три дня, но по 12 часов. И, приехав на Кубу, неожиданно встретившись с Фиделем Кастро, сумел дать пятиминутное интервью на испанском телевизионщикам. А Кастро назвал его почему-то «сибирским поэтом Евтушенко», подчеркнув, что поэзия и революция неразделимы. 

Евтушенко, говоря о своей поездке в Латинскую Америку, назвал себя социалистом-идеалистом. При этом в зале раздались аплодисменты, но весьма жидкие. Он объяснил, что его социализм вырос и из христианства, и из Корана. Он говорил о советской стране, в устройстве которой находил много хорошего, но и недостатков было много. Напомнил, что правительство этой могучей страны боялось своего народа, что личная жизнь человека ничего не значила, в нее в любую минуту могли грубо вмешаться. Правда, затем поэт задал риторический вопрос: «Есть ли человеческое лицо у капитализма, при котором мы сейчас живем?» Зал промолчал.